Вот тут лежит замечательный разбор сказки Красавица и Чудовище/Аленький Цветочек на Психологические сценарии.
Давольно интересно почитать, многое узнается про себя...

Из прочитанного выходит, что "западаю" я часто на тех, кто живет по принципу "Я - Чудовище, спаси меня, Красавица!" , а вот мысль про "Чудовище или просто Скотина: загадка выбора" весьма плодотворна, есть над чем задуматься, так сказать... Ну и выход из всего этого, который типичен для меня в чем-то среднем между "Исцеление страданий любовью" и "Оживление не-живого (или иллюзии) ". Ну чтож, данный разбор вполне объясняет многое в моих отношениях с противоположным полом... Очевидно, надо что-то менять (точнее, переосмыслить)... Особенно последнее "оживление неживого" - это вообще клиника...

"Я - Чудовище, спаси меня, Красавица!" в подробностях"Я - Чудовище, спаси меня, Красавица!"

Здесь мы говорим скорее о манипулятивных сценариях, потому в данном случае "чудовище" желает быть спасаемым, но не превращенным. В сказке "Аленький Цветочек", хорошо знакомой русскоязычной аудитории не скрывается, что Чудовище долгое время искало подходящих и способных полюбить его девушек, пока ею не оказалась героиня. В реальности этот период "поиска" затягивается бесцельно.

Мужчина может сразу рассказать или дать понять об имеющихся у него проблемах с контролем над собой, психическим здоровьем или социумом. Следуя "мифу Невесты" или "материнскому мифу исцеления" женщина способна войти в отношения, для того, что спасти страдальца. Обычно она отмечает его тонкую душевную организацию, чувствительность и внутреннюю эмоциональность при не вполне адекватной социализации, и старается исцелить, воспитать, научить, или просто любить и прощать, в надежде на чудесную трансформацию. Мотив является классическим для браков с заочно знакомыми женщинами (т.н. "заочницами"), оформленными в заключении.

Это вполне ходовой маневр для людей зависимых и ориентированных на паразитическое существование за счет другого. Кроме того, это характерный социопатический прием: он встречается у преступников - рецидивистов. Примечательно, что одним из возможных маркеров социопата бывает то, что воспринимается как "невоспитанность" и старания по социализации Чудовища для Красавицы часто оказываются ловушкой.

Если Красавица живет с таким Чудовищем, то она способна допускать странное или неадекватное, асоциальное поведение своего спутника в общественных местах и вполне готова ради мужчины отбросить все "условности". Периодически она ловит себя на ощущении, что ее что-то пугает в поведении мужчины. Однако если Чудовище просит прощения, то Красавица готова простить ему всё, и жить дальше, будто бы ничего не произошло. Она готова долгое время терпеть раздражающие черты поведения Чудовища, лишь бы при обсуждении он не почувствовал себя виноватым или не решил, что она слишком много от него просит. Она также идет на любые уступки из страха, что ее партнёр разгневается, даже если никогда не видела его во гневе, и он не делал ей ничего плохого. Фоном звучит невысказанное: "Он убьет меня, если...". Кроме того, Красавица (как и всякая одержимая любым любовным мифом женщина) готова на любые уступки из страха, что мужчина уйдёт, ведь именно он - самый последний и самый желанный. Иногда ей кажется, что она не могли бы прожить и дня без своего Чудовища, а иногда - что для всех будет лучше, если она просто сбежит, причем эти настроения часто и быстро сменяют друг друга. При этом прошлые отношения мужчины со слабым полом либо покрыты мраком, либо он, напротив, часто рассказывает о былых отношениях, чтобы каждая новая Красавица не повторяла ошибки предшественниц. Рано или поздно в их отношениях наступает такой момент, когда женщина не знает, кого больше жалеть - себя или его, ругает себя и жалеет его, жалеет себя и ругает его.

В своей истории Чудовище, как правило, предстает "несправедливо обделенной" жертвой обстоятельств и злых, неправедных людей. После сближения, Красавица узнает, как тяжело ему пришлось в жизни, как его бросали, предавали, заключали в темницу, не давали жизни… И в своем желании помочь, или приязни или уже увлеченности она сама ему все предложит и сама все даст. Если возникнут сомнения, то Чудовище легко становится "невидимым", исчезает и не появляется до той поры, пока будучи внезапно пойманным, он не предстанет в облике Зверя. В лучшем случае и при достаточном сопротивлении, рассказ об этих отношениях станет еще одной жемчужиной в ожерелье рассказов и несправедливо обиженном страдальце, в худшем - Чудовище просто сожрет Красавицу или сделает Чудовищем ее саму.

"Чудовище или просто Скотина: загадка выбора" в подробностях Чудовище или просто Скотина: загадка выбора

Исследовательница психологического смысла волшебных сказок Джоан Гоулд предлагает увидеть в исходном сюжете загадку выбора, которая стоит перед героиней. Ей необходимо понять, с кем она столкнулась: с Чудовищем, которое на самом деле страдающий человек под ужасным обличьем, или же попросту с настоящей Скотиной.

Действительно, сказки отнюдь не предсказывают однозначно полезного и эффективного способа действия в любой ситуации, все зависит от обстоятельств. И героиня сказки "Синяя борода" также попала в замок к странному мужчине, которого побаивались ее сестры, но поверила в то, что сможет справиться с его странностями. Почти зеркально с изначальным сюжетом "Красавицы и Чудовища" повторилась ситуация о многих других девах, которые пытались иметь дело с мрачным хозяином замка, но так и остались там, запертые в комнате и убитые (при этом их кровь все еще оставалась свежей, неправдоподобно, но символически значимо для сказочного текста). Зачин истории один: муж, конечно, Чудовище… но иногда он действительно таковым оказывается (или Скотиной, в терминологии Джоан Гоулд). И тогда требуется спасение и бегство. Здесь примечательной мы бы назвали сказку "Маша и Медведь", в которой медведь начинает жить с девочкой в своем доме, но она стремится убежать от него (есть еще намек на отсутствие брачного возраста у девочки, то есть на социальные нормы несоответствия) и успешно, с хитростью, это проделывает. Подобной сказкой можно назвать "Птицу Фица", о девушке, которая подобным образом сбежала от злого колдуна, прикинувшись сама совершенным чудищем. В обоих случаях девушке приходится демонстрировать, точнее имитировать, некие сверхспособности, отличающие ее от человеческого существа и приравнивающие к Чудовищу. Имитация своей чудовищности становится возможностью выхода из тягостной ситуации. В ином, но благоприятном случае, как в сказке "Синяя борода, в последний момент являются братья - защитники и убивают Чудовище. Так оказывается, что любовь и принятие не является панацеей от всех болезней, несчастий и злодейств. Стоит заметить и то, что внешне человеческий обликом, Синяя Борода, оказывается чудовищем по своей внутренней природе.

"Исцеление страданий любовью" в подробностях Исцеление страданий любовью

Мы не могли бы пройти мимо корневой темы сюжета - исцеления страдания любовью. Это то чудо любви, которое является нам в реальности. Но необходимым условием для его исполнения является изначальная человеческая натура Чудовища: он должен быть превращенным в чудовище, однако человеком по своей душевной природе. Тогда, с помощью Красавицы, он способен скинуть шкуру, обличье или маску звериного существа. Достаточно ясно о существе такого Чудовища рассказывается в сказке братьев Гримм "Медвежья Шкура". В ней солдат идет на спор с дьяволом, что окажется способным сохранить свою душу, даже будучи искушенным деньгами и под звериным обличьем. Это ему удается, и девушка, которая все же согласилась выйти за него замуж (из любви к своему отцу, как положено по канону этого сюжета) получает красивого богатого мужа. Здесь даже от героини не требовалось любви, приязни или симпатии к Чудовищу, она всего лишь согласилась взять его в мужья и держала свое слово. Эта сказка может быть рассмотрена в интрапсихической реальности, как постепенный выход Анимуса из Тени женщины; однако будет важной и для внешней объективной действительности ролевых отношений. Чудовище должно быть человеком в душе, иначе превращения не произойдет.

В классической литературе этому аспекту сюжета соответствует роман Ш. Бронте "Джейн Эйр". Главная героиня оказывается в замке, где встречает хозяина, мистера Рочестера, человека некрасивого, странного, сложного по характеру и, безусловно, богатого. Интересно, что вначале тут именно мужчина играет роль сказочной Красавицы, когда сообщает уже влюбленной в него девушке, что женится на другой, а затем резко предлагает ей самой выйти за него замуж (можно сравнить с решающим моментом сказки - отсутствием Красавицы и ее возвращением в замок). Однако истинной звериной шкурой для мистера Рочестера становится его безумная жена. Потому именно Джейн Эйр доигрывает сказку, покидая мистера Рочестера и возвращаясь к нему, когда звериная шкура будет сожжена до конца. Красавица не может выйти замуж за Чудовище, это произойдет только тогда, когда он станет человеком. До этого она может лишь жалеть, сочувствовать, ждать и принимать его, что зачастую и является способом снятия зловещего заклятия.

Ловушкой этого сценария, не можем этого не отметить, является "роковой треугольник". В романе третьей фигурой была вначале "прекрасная надменная соперница", а затем "ужасная безумная жена". В реальности это становится классическим мифом любовниц женатых мужчин: жена - Чудовище, которое держит в плену Принца. И, разумеется, у Красавицы есть всего лишь один шанс расколдовать Принца - увести его от Чудовища. Здесь сюжет сказки смыкается с сюжетом другой, "соперничества в любви" к императору искусственного соловья и живого в сказке Х.-К. Андерсена "Император и Соловей". Живой соловей всегда понимает, что только его живая песнь и есть настоящая, именно она может спасти императора от страданий и смерти. Когда миф охватывает человека в реальной жизни, то он не способен смотреть на вещи объективно и трезво, потому что именно миф способен дать особую силу и смысл происходящему. И, конечно, исследуемая нами сказка (и общий ее сюжет) - один из мощнейших женских мифов.

"Оживление не-живого (или иллюзии)" в подробностях Оживление не-живого (или иллюзии)

"Щелкунчик" Э.Т.А. Гофмана, тем более его сюжетно облегченные версии (либретто, мультфильм, книжки для маленьких) часто воспринимаются как разновидность "Красавицы и чудовища". Однако у нас есть достаточные сомнения по этому поводу. Литературное произведение часто несет в себе психические изломы автора, не сглаженные множеством других рассказчиков, потому зачастую хорошо описывает невротические и даже психотические механизмы, а не психическую природу испытаний и инициаций.

В "Щелкунчике" речь идет, действительно, о прекрасном юноше, превращенном в уродца, которого отвергла спасенная им принцесса (вот, мы видим авторский излом классического сказочного сюжета). Однако, это внутреннее повествование, вложенное в уста рассказчика. Дальнейшие ночные перипетии битв мышей и кукол, включая самого игрушечного Щелкунчика, оказываются реальностью только для героини, семилетней девочки. Реальность раскалывается вконец, когда она произносит заветные слова о принятии и любви к юноше из сказки. После этого он является для нее в образе реального молодого человека и через год (когда ей исполняется только восемь лет) увозит в свое царство, с цукатными деревьями и марципановыми замками, чтобы тут же жениться на ней. Свадьба с выдуманным персонажем в ином, выдуманном мире выглядит слишком лукаво и приятно одурманивает. Среди психоаналитиков, работающих с зависимыми, есть представления о том, что это "сказка для зависимых", с ее жертвенной радостью ухода в иной мир.

Мы же предложим иную интерпретацию: это похоже на влюбленность в идею, очарованность самим мифом о превращении страдающего героя в принца, путем его избранничества в мужья. С этой точки зрения неслучаен слишком ранний, инфантильный возраст героини - восемь лет. Это магическо-мифологический взгляд на отношения: "Я сделаю его героем. Я сделаю его королем!", который встречается не столько среди девочек младшего возраста, сколько среди женщин с расщепленной реальностью и отдельным мифологическим миром чудес.

А про все остальное, включая принятие Анимуса, как часть души почитаете в полном обзоре

@темы: Жизненное, Люди, Философия, Чувства, Отношения, Наука